Ольга развелась после пяти лет брака. Брак по залёту, съёмная квартира. Ещё мать Олега, считающая, что Ольга своей беременностью испортит жизнь её сыну.

— Аборт делай, молодая ещё, родишь, — безапелляционно заявила Анна Степановна в приватной беседе с Ольгой накануне скромной регистрации брака. — Сколько вы вместе? Три месяца? Вы незнакомы! Не портите себе жизни!

Ольга решила рожать по убеждениям: аборт — грех, ребёнок ни в чём не виноват, раз забеременела, то обязана дать жизнь. И никак иначе. Свои убеждения девушка процитировала будущей свекрови.

— Понятно: дура, — Анна Степановна покрутила пальцем у виска и с сарказмом пожелала невесте: — Ну что, удачи в семейной жизни. Она тебе понадобится.

На регистрацию брака Анна Степановна не пришла. Олегу сказала, что не собирается тратить время на этот фарс: всё равно ничего хорошего не ждёт ни одну из брачующихся сторон. Родственников со стороны Ольги тоже не было: некого было звать, разве что только мать-алкоголичку с очередным сожителем. Сомнительное счастье.

Брак, совместная жизнь в съёмной квартире, рождение дочери. Скандалы. Мало денег, мало помощи с дочерью, слишком много друзей в жизни Олега. Разбег, когда малышке едва исполнился годик, после которого Ольга имела честь пообщаться со свекровью второй раз.

— Я говорила! Теперь как родила, так и крутись, раз мозгов не хватило решить проблему на раннем этапе без потерь, — Анна Степановна не выбирала выражения, не имея никакого желания даже увидеть годовалую “проблему”.

Полтора месяца Ольга с дочкой жили вдвоём на выплаты по уходу за ребёнком и помощь неравнодушных подружек. Потом вернулся Олег: с матерью ему жить оказалось гораздо тяжелей, чем с женой.

Бурное примирение имело последствия: Ольга забеременела. Аборт? Нет, убеждения: аборт — грех, ребёнок ни в чём не виноват, раз забеременела, то обязана дать жизнь. И никак иначе. В положенный срок Ольга родила сына.

Наследнику Олег обрадовался куда больше, чем дочке. Мужчина даже начал проявлять интерес к прогулкам с коляской и вечернему купанию. Касался интерес только сына, дочкой по-прежнему занималась только Ольга.

До внука снизошла Анна Степановна. Не просто так, а после экпертизы, которая доказала их кровное родство. Ольга съязвила, почему экспертиза была сделана только на одного ребёнка, неужели свекровушке денег жалко? Нет, у Анны Степановны всё оказалось куда проще: внучка вся в мать, значит, вырастет такой же дурой, а внуку она ещё может помочь, раз сын-бестолочь размножился от такой идиотки.

Двое детей, частые путешествия по больницам, съёмная квартира, безденежье. Развод. На этот раз окончательный, без горячих примирений. Добровольное соглашение в суде, которое было инициативой матери Олега: надо поделить детей, а то на какие шиши Ольга будет воспитывать сына и дочь?

Ольга вышла на работу, водила дочку в садик, рядом с которым сняла небольшую комнату. Сына она навещала, помощи от Олега не просила: у каждого из родителей осталось по ребёнку, так что никто ничего никому не должен.

Анна Степановна к внуку прикипела, полюбила. Может быть, увидела возможность второго шанса: сын — остолоп, хоть внука человеком вырастить. Так что когда Олег женился второй раз и переехал к жене. мальчик остался с бабушкой. Никто, ни Олег, ни Ольга против такого расклада не возражали.

Когда президент объявил о мерах поддержки малоимущих семей с детьми, Ольга воспрянула духом: сына забрать, на пособия подать, на обоих детей денег хватит. Сын ещё ни с отцом жил, а с бабкой, так что соглашение нарушено, можно забирать!

Анна Степановна от бывшей невестки откупилась. Не сама, сына заставила ежемесячно подкидывать деньги на внука, и эти деньги передавала Ольге. Ольга успокоилась, о сыне забыла: главное, на дочь денежки есть.

И вот новая волна помощи от государства, которая не прошла мимо ушей Ольги. Сыну-то уже восемь лет! И дочка старше восьми лет! С отцом детей в разводе. Зарплата маленькая, трёх прожиточных минимумов не наберётся даже с учётом алиментов, которые Ольга обязательно взыщет с Олега, значит, здравствуйте, денежки! Здравствуй, съёмная квартира, а не комнаты с чужими людьми и занятыми туалетами.

Олег с новой супругой в качестве превентивной меры переехали в квартиру Анны Степановны. Начали играть в хорошую семью: полная семья, своя комната у мальчика, доход выше прожиточного минимума, все условия. А что есть у матери, у Ольги? Переезды из комнаты в комнату, из одного клоповника в другой, и зарплата пятнадцать тысяч рублей? Да у неё дочку отнять надо, а не сына ей отдавать!

Анна Степановна испугалась, что потеряет внука. До дрожи в руках испугалась.

Пошла бы Ольга в суд, взыскала бы алименты, забрала бы сына… Бы, бы. бы. Анне Степановне повезло: у её бывшей невестки допилась мать-алкоголичка, владелица однокомнатной квартиры. Одним махом решилась главная проблема Ольги — жилищная. И деньги уже не так сильно нужны, и сын, который в глаза Ольгу кричит, что любит бабушку и хочет жить с бабушкой, тоже не особо нужен. И алименты — вещь ненадёжная: вдруг жена Олега каждый год рожать будет, и алименты будут уменьшаться? И Анна Степановна жить спокойно не даст. Стоит ли овчинка выделки? Ольга решила, что не стоит.

Вероятность, что любимого внука можно лишиться, Анна Степановна намотала на ус. Сейчас женщина консультируется с юристом по семейному праву, как лучше на законных основаниях официально забрать внука себе. Олег не возражает, у него любовь. Ольга вообще готова за финансовую помощь на ремонт квартиры подписать всё, что угодно: хоть признание в убийстве Кеннеди, хоть отказ от сына.

Ольга строит планы на будущее: квартиру отремонтирует, продаст, добавит маткапитал, купит двухкомнатную, чтобы у дочки была отдельная комната. Сын… А что сын? Ему и у бабушки хорошо. Глядишь, бабка ему квартиру оставит, и не будут её дети по чужим конурам мыкаться. Стыдно ли? Нет. Это аборт делать стыдно. Мальчик с хорошими жилищными перспективами, одет, обут, сыт, его любят. Что ещё надо?